 |
| |
| | Член второго тут же проник почти до самого горла. Я чувствовала, как вибрирует что то в самой его глубине и эта вибрация болезненно сливалась с натянутой струной страха и отвращения внутри меня. Вместе они создавали дикий странный мотив, достигающий самых кончиков пальцев. Мои пальцы вдруг тоже начали вибрировать, ощущение было настолько невыносимым, что я почти потеряла сознание. Когда через миг я немного пришла в себя, первый мужик был уже наполовину раздет. Он снял с себя рубашку и нависал надо мной большим волосатым и немного потным пузом. Штаны он не снял, лишь расстегнул ширинку, из которой торчал член таких размеров, что мне захотелось снова потерять сознание. Я стала озираться по сторонам - муж стоял у дверей и внимательно за всем наблюдал. Я с трудом освободилась от члена во рту и как мне показалось заорала, а на деле лишь хрипло прошептала... | | |
| |
|
| |
| | Было заметно, что весь процесс увлек мужа моей подруги и он с энтузиазмом стал изобретать позы для следующих снимков. Ага! Похоже и меня тоже стали воспринимать как сексуальный объект. Неожиданно для себя, я отметила, что это возбудило меня еще сильнее и мне вдруг захотелось соблазнить фотографа, соблазнить его прямо здесь, под взглядами его жены и моего мужа. | | |
| |
|
| |
| | Меня накрыла волна оргазма. Чтоб не закричать от удовольствия, я закусила губу чуть ли не до крови. Ромка не останавливался. Он двигался медленно и размеренно. Ещё несколько движений, и я снова кончила. Вдруг он вышел из меня и облил мой живот горячей спермой. - А теперь в душ! - он пустил тёплую воду, и мы влезли в ванну. Я выдавила на губку немного геля для душа и стала тереть его грудь и живот. Ромка упёрся спиной в стенку и блаженно улыбался. Когда я перешла к плечам, он не выдержал и притянул меня к себе. На второй минуте поцелуя его член упёрся мне в живот. Я опустилась на колени и взяла головку в рот. Никакого опыта в этом у меня не было, но хотелось, чтоб ему было хорошо. Я следила за реакцией и быстро поняла, что особенно ему нравится, когда язык касается уздечки. Сама я сначала ничего не ощущала, а потом мне стало нравиться. Очень скоро он, тяжело дыша, излился мне в рот. Когда его руки тщательно намыливали и смывали моё тело, хотелось, чтоб это никогда не кончалось. | | |
| |
|
| |
| | А когда Линочка легла на животик, сообщив, что она будет спать, то неожиданно, как чёртик из табакерки, явился весь всклоченный и возбуждённый Пашка. Но раз Лина в полудрёме и лежит в очень соблазнительной позе, то я, убрав простынку, направил разгорячённого Пашку к его мамочке, раз он полуголый и член его стоит, как дуло танковой пушки. В этой позе, когда Лина на животике и приподняла попку ему навстречу, думая, что это я опять готов поиметь её, Пашке очень понравилось и он с восторгом оттрахав свою соблазнительную мамочку. Но быстро кончил и опять убежал, как и в прошлый раз. Ну а я перед уходом нежно поцеловал Лину в шейку, спину и шелковистую попку, а она так счастливо засмеялась и полусонным голосом выдала, что ей сейчас невероятно хорошо и что ей очень повезло со мной. Вот так, похоже каждой женщине нужно не менее двух мужчин, чтобы она была довольна. И ещё Лина даже сказал, что она сегодня просто счастлива! | | |
| |
|
Рассказ №508
Название:
Автор:
Категории:
Dата опубликования: Пятница, 19/04/2002
Прочитано раз: 33266 (за неделю: 14)
Рейтинг: 89% (за неделю: 0%)
Цитата: "Она любила субботние дни. За то, что Хозяин никуда не торопился и уделял ей почти все свое внимание. Утром, зайдя с улицы, она забиралась к нему в постель. Он, как всегда, прогонял ее на ковер, но делал это совсем не строго, так что, повозившись, она отвоевывала себе место в его ногах и лежала там, свернувшись калачиком, пока он не вставал завтракать. Тогда она бежала за ним следом на кухню и с удовольствием поглощала свою долю субботнего пира - свежую сырую рыбу и молоко. Хозяин не признавал ко..."
Страницы: [ 1 ]
Она любила субботние дни. За то, что Хозяин никуда не торопился и уделял ей почти все свое внимание. Утром, зайдя с улицы, она забиралась к нему в постель. Он, как всегда, прогонял ее на ковер, но делал это совсем не строго, так что, повозившись, она отвоевывала себе место в его ногах и лежала там, свернувшись калачиком, пока он не вставал завтракать. Тогда она бежала за ним следом на кухню и с удовольствием поглощала свою долю субботнего пира - свежую сырую рыбу и молоко. Хозяин не признавал консервов, да и она их, признаться, недолюбливала.
Наевшись, она сладко засыпала и в полудреме следила за тем, как хозяин живет в ее пространстве. Их обоих раздражали телефонные звонки, но, увы, Хозяин был еще недостаточно стар, чтобы телефон замолчал совсем. У него оставались еще друзья, которых он старался не принимать дома, но милостиво встречал по телефону. Она всегда ложилась подальше от телефона, полагая эту черную штуку своим главным врагом. Однажды она даже попыталась сбросить его на пол, но старая пластмасса только крякнула в ответ, после чего звонок сделался еще пронзительнее.
Она спала весь день. Перемещалась по ковру вслед за солнечным горчичником и вставала, потягиваясь, только когда таял последний пыльный луч. Это означало, что начинается вечер.
Хозяин разжигал камин и садился в старое плюшевое кресло. Она, прижимаясь щекой к его пледу, просилась на руки. Он делал вид, что сердится, но, задумавшись, сам не замечал, как она оказывалась у него на коленях. В камине разгоралось пламя, и по стенам начинался карнавал теней. Угловатая тень Хозяина и Ее грациозный силуэт, отступив в дальний угол, наблюдали за балом, вслушиваясь в невидимую музыку. Оглушительно тикали часы.
А потом начиналось чудо, которое она полагала главным праздником своего нехитрого существования. Хозяин начинал говорить. Неопрятный старик в поношенном халате, брюзгливый и вечно хворающий, превращался в драгоценный сосуд, хранилище Голоса. Как он говорил! За каждым его словом таились предметы, запахи, желания. Он брал пыльный альбом своих воспоминаний и прикасался к нему Голосом, как колдовским посохом. И из ничего, из пожелтевшего мусора, рождались истории, одна другой краше. И она, бессловесная тварь, однажды пришедшая в этот дом из жалости к чужому одиночеству, теперь сама была воплощением одиночества, слушая Голос, поющий о прошлых страстях. То, чего так не хватало на ее помойках - чистота, добро и нежность - жило в его рассказах естественно, как воздух. То немногое, чего она не понимала, не мешало ей чувствовать каждую ноту его молчаливого ноктюрна.
Рассказывая, он молодел. Будто из-под написанного маслом мрачного портрета вдруг проглядывал его первый карандашный набросок - стремительный полет бровей, курносое самодовольство и твердо сжатые губы будущего кавалерийского офицера. Она боготворила его таким - мальчишкой, не потерявшим ни одной веснушки в войнах с собственной судьбой.
Он всегда рассказывал об одной женщине. Похоже, других для него просто не существовало.
Она не любила разговоров об этой, единственной, и шершавыми ласками останавливала их, как могла. Иногда он уступал, и в свете угасающего камина можно было разглядеть странную игру двух силуэтов - большого и маленького. Иногда прогонял ее с колен, а то и вовсе на улицу. Ведь он, как мы помним, был старым, брюзгливым и - чего греха таить - сумасшедшим стариком.
Иногда его милость простиралась до попытки придумать ей имя. Но кошачьи имена не шли к ее смышленым глазкам, а человеческих она, по его разумению, не заслуживала.
Каким бы долгим не бывал вечер, он всегда заканчивался раньше срока. Старик, кряхтя, укладывался в постель, а она, нехотя одевшись и встав на ноги, уходила домой. Воскресенье полагалось проводить с мужем и детьми, а с понедельника она, как все, ходила на службу.
Придя домой, она нервно пила валерьянку, шепча неизменный тост за то, чтобы Хозяин дожил до следующей субботы.
© Mr. Kiss, Сто осколков одного чувства, 1998-1999гг
Страницы: [ 1 ]
Читать также:»
»
»
»
|
