|
|
| | Опять потянув за соски, он покрутил их и снова обратил внимание на писюн. То ли от контакта с холодным стулом, то ли еще отчего, но кожаный мешочек с крохотными яичками сморщился, сжался и немного приподнял писюн. Все также, не одеваясь, Вовка начал вспоминать в подробностях то, что он делал в детстве, получая удовольствие. Он раздвинул ноги и, засунув писюн между них, сжал его. Ничего. Он сжал сильнее, потом еще сильнее. Какое-то новое, смутное чувство стало одолевать его, но ради этого не стоило трястись и улыбаться. Что-то он делал не так. Он раздвинул ноги и осмотрел писюн. Тот покраснел и, вроде бы, стал немного больше. Совсем чуть-чуть. Вовка приободрился и сильно сжал самый кончик писуна двумя пальцами. Смутное чувство удовольствия стало сильнее, и тогда Вовка, оттянув самый кончик писюна двумя пальцами, засунул сморщенную кожицу между ног и сдавил что было сил. Вот оно! На конце писюна словно вспыхнул огонек, охватил сморщенный мешочек и пошел куда-то вверх, к животу. | | |
|
|
|
| | Как-то вскоре после приезда в деревню, я привычно отделал себя пальчиками и, лежа, отдыхая на сеновале, мне пришла в голову поистине гениальная по своей простоте мысль... А что если выстругать из дерева такой предмет, который бы меня удовлетворял во всех отношениях. От слова - к делу и в течение следующих пяти дней я самозабвенно строгал и шлифовал (ведь я не хотел себя поранить) себе трахатель, умиляя деда с бабкой такой целеустремленностью их чада. Деревянная "елда" (так я ее назвал - уж очень она напоминала многократно увеличенный мой член) вышла на загляденье и я не ошибся в ее первичной оценке, она доставила мне длинную череду сногсшибательных, до потери сознания, удовольствий. За этими заботами неслышной поступью пролетело лето и вот я снова в нашей квартире на соседей. А здесь, как выяснилось, тоже произошли перемены. Сосед, который один занимал две комнаты после того как его жена умерла, съехал от нас и к нам вселилась молодая семья, у которых была дочка моих лет. | | |
|
|
|
| | И, вновь проиграла Эльвира. Со вздохом: "Не везет в карты - повезет в любви!" , она, подняв ноги коленями к груди, сдернула с себя кружевные трусики и, забросив их на полку, осталась в костюме Евы. Она сидела у самого окна, и, весь ее низ был скрыт от меня столиком, мне почти ничего не было видно, и, я стал вновь сдавать карты. Эльвиру слегка развезло, и она вдруг заявила, что ей скучно с нами сидеть, она хочет полежать, а где дожидаться конца игры мы не договаривались, и полезла на верхнюю полку. Полезла она сначала на стол. Передо мной качнулись полушария ее полных грудей, затем показался клинышек черных волос, а когда она, забираясь на полку, забросила на нее сначала одну ногу, моему взору на секунду открылась вся ее промежность. Я почувствовал, как член топорщиться в плавках, и, постарался подвинуться ближе к окну, чтобы Валерия этого не заметила. Но она поняла и только вновь плотоядно ухмыльнулась. | | |
|
|
|
| | Натешившись, мы, не сговариваясь, перешли от подростковых ласк ко взрослым. Он поднялся на ступеньки, отбросил мои трусики и снял свои. Усадив меня так, чтобы я опиралась попкой в ступень и облокотилась на ступень повыше, он сам согнулся надо мной, сводя меня с ума изгибами своего прекрасного тела, и наконец-то вошел, проведя вверх-вниз головкой по половым губам. Как только он вошел в меня, я вся напряглась, как струна, и хотя входил он не очень быстро, я сильнее к нему прижалась, как бы желая против своей воли ускорить темп нашей любви: | | |
|
|
Рассказ №19498
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Вторник, 18/07/2017
Прочитано раз: 22791 (за неделю: 13)
Рейтинг: 72% (за неделю: 0%)
Цитата: "Бледное лицо деда, казалось, было неподвижно - двигались одни глаза. Ганька увидела его черные, чуть пригашенные ресницами глаза. Они были необычные, эти глаза: зрачки были вертикальными, как у кошки! Луна подсматривала за Ганькой через маленькое оконце, окрашивая колдовским светом стены и пол зала, травы и окорока, подвешенные у потолка..."
Страницы: [ 1 ] [ ]
- Садитесь, панночка, с нами! - Крестьяне помогли ей слезть с дерева, причем бесцеремонно слегка пожамкали. В те далекие времена польки пользовались большой свободой, уважением, мужчины перед ними преклонялись, но и особо не церемонились.
- Куда путь держите, панночка?
- К пану Мечиславу!
- Так и мы к нему! Садись, подвезем! На волах не столь быстро, зато безопасно! Гриц, перезаряди мушкет солью, мало ли кто еще попадется!
- А кто тут еще может попасться?
- А нам все равно! Хоть оборотень, хоть разбойник! Наша соль всем полезна! Как говорят в Львове: "Польша держится беспорядком"!
- А что же вы его не добили?
- А вот это не наше дело! Наше - соль! Ну, и прочая торговля! Бог неровно делит: и дает штаны тому, у кого они будут падать с тощей задницы. С вашей то, пани, не спадут!
Неторопливо ехал воз. Гоготали связанные гуси, приготовленные чумаками для пана Мечислава.
- Ганька - домой! Ганька - домой! - Поскрипывали колеса.
Красное огромное солнце катилось за лес, окрашивая лес багровыми красками, зажигая на вершинах сосен рыжие огни. Лес замолкал, готовясь к ночной, совсем особой, жизни, где нежить наконец-то вступит в свои права.
Наконец, из-за щетинистых верхушек елей высунулась высокая черепичная крыша старого дома пана Мечислава.
На подъезде к усадьбе она стала думать, как ей совершить греховное дело - отравить родного дедушку, да так, чтобы не сложить после этого голову на плахе. И усадьба деда, обычно веселая и приветливая, выглядела так мрачно и холодно, что у Ганьки сжалось сердце.
"Слава Богу, доехали! - Но, вступив в ворота, панночка вздрогнула, ей показалось, что она чувствует прикосновение к шее пеньковой петли. - Не так легко решиться на черное дело!"
- Добже дзеньку, пан Мечислав! (Добрый день - польск.) . - Ганька слезла с телеги.
- Прошу, пани! - Пан Мечислав встретил внучку с обычной приветливостью.
Старый воин худ, но силен и жилист. Твердые скулы и волевой взгляд выражали уверенность и твердость характера, но если вглядеться более внимательно, в глубине глаз можно было заметить что-то такое, что тяжеловато описать словами.
Одет был дедушка неброско. Добротная, но не новая темно-серая одежда, на широкой груди - тяжелый медальон с головой орла увеличивали впечатление о родовитости и заслуженных подвигах.
- Припозднилась ты сегодня! Заночуй у меня! Тут никакой упиер не пройдет! А утром домой! - Во всем его облике в торопливых движениях, с которыми он суетился, чтобы угодить Гане, ей чудилось что-то зловещее.
- Что с тобой случилось? Дедушка, купивший у чумаков гусей и мешок соли, и подаривший им за спасение внучки в баклажку яблочной водочки на дорогу, всегда был добр и ласков к ней. - Ты дрожишь как крестьянка, пойманная рейтарами, руки исцарапаны!
- Это я по нашему лесу прошла!
"Мой храбрый хвастливый дед! - Ганька с отвращением и ужасом поглядела на пузырек, но что-то, вероятно духовная слабость, не позволила его выбросить. - и я должна его отравить!"
- Я соскучилась, дедушка, а дома много работы! Ох, и страху же я натерпелась! Ужасный лес, ужасные деревья, ужасный упиер.
- И я тоже соскучился! - Седые волосы деда, напоминавшие гриву, спускались ниже широких плеч. - Водочки? Пастилы?
- Страшновато мне было сегодня идти к тебе! - Стараясь выглядеть беззаботной и ласковой, она нашла силы улыбнуться. - И вампир из болота вылез! А говорили, что он только ночью выходит!
- Оголодал несчастный! Кто же сейчас ночью на болота ходит? Тут не захочешь, а днем вылезешь! Он как мои крысы: захочет, есть и вылезает из норы по мои яблоки! Но яблок ему не надо! Ему кровушку подавай! Вот он тиной лицо и мажет, как вы девушки сметаной! А то сгорит на солнышке!
- Слава Богу, все закончилось! - Ганька подумала, что поминать Бога, собираясь свершить смертный грех - бесполезно.
- Нет, не все еще закончилось, внученька! - Теплая ладонь старого шляхтича легла на Ганькин лоб, и, повинуясь ей, девушка откинула голову на спинку кресла, глядя снизу на стоявшего деда. - Все только начинается! Слышишь звонит колокол?
- Да, звонит! И вроде бы не ко времени!
- Это упиер после охоты идет в нашу церковь и звонит в церковный колокол!
- А зачем он это делает?
- Те, кто слышат звон колокола, должны стать следующими жертвами упиера!
- Значит, он нас съест?
- Это вряд ли! На мою усадьбу он не сунется! Моя сабля с серебряной насечкой и не таким головы сносила! Впрочем, вполне может быть, что чья-то душа сегодня отлетит в Рай или в Ад! - При это он как-то странно посмотрел на Ганьку.
На мгновение ей показалось, что зрачки у деда узкие, как у кошки.
"Неужели он обо всем догадался?" - Девушка хотела отказаться от задуманного, но представив, что сделает мама продолжила разговор.
Старинная усадьба деда была более чем скромная. Самое большое помещение с камином было и столовой и приемной и кладовой: у стен стояли бочонки, с балок свисали окорока, колбасы, травы.
По молодости лет дед слыл весьма бесшабашным парнем: с саблей управлялся ловко, мог крепко выпить и повеселиться. Но в нужный момент всегда останавливался.
С Ганькой он, был открыт и дружелюбен.
Впрочем, она знала, что в зрелые годы лихие люди, пытались ограбить одинокого воина, но каждый раз горько жалели об этом, точнее жалели те, кто оставался в живых.
Старый пан слушал о внучкиных приключениях и рассуждал о Сарматизме - возвеличении шляхты! Он безоговорочно защищал шляхетский дух, шляхетские "доблести" , шляхетское господство Любимым оружием деда оставалась кривая сабля, украшенная серебряной насечкой, при этом чем больше он пил тем большее количество врагов Польши отправлялось в ад посредством твердой дедовой руки и верной сабли.
"Хорошо ему о шляхте рассуждать, а мне этого старого доброго человека придется уморить!"
- Пастилы... И водочки! - Ганька почувствовала, как липкий пот струится по ее спине. - А я есть хочу! Можно мне еще пирога?
Дедушка вернулся, неся потемневшую от времени серебряную тарелку с пастилой.
- Пирога можно! - Он оценивающе посмотрел на Ганьку. - С яблоками!
Глаза деда разглядывающие, ощупывающие так, как будто на ней не было никакой одежды, отливали зеленью. Усадив внучку в кресло, он ушел с тем, чтобы принести сельскую закуску.
- Пока сезон - надо есть что Бог послал.
Это год выдался чрезвычайно урожайным на яблоки, теперь они ковром были рассыпаны по углам замка. Некоторые, желтые, сморщенные, в темных пятнах, покрывшиеся пылью, были пригодны для производства водки.
"Мне надо съесть пирог и убить деда!" - Ганна ерзала на низком креслице и сжимала в руке пузырек.
Серебряные старые кубки стояли на столе. Совесть все еще мешала сделать последний шаг. Камин в парадном зале пана Мечислава освещал пламенем парадный зал, и Ганька с облегчением убедилась, что, по крайней мере, на первый взгляд, в нем нет ничего ужасного.
- Сейчас я достану! - Хитро улыбнувшись, он крадучись отправился в угол к заветному буфету. - Это один из самых нежных яблочных пирогов. Рецепт твоей бабушки! Много яблок и мало муки! - Дед частенько угощал Ганьку не только пирогами, но и собственной яблочной водкой, но сегодня девушку, охотницу до лакомств, все не радовало.
Польский яблочный пирог, просто таял во рту.
"Убить?" - Ганна страшно колебалась.
Он уже держала открытым пузырек наготове, и не сводила глаз с фигуры деда, зябко кутавшегося в подбитый волчьим мехом плащ.
- В 1546 году добрый король Ян Олбрехт даже издал указ, разрешавший его подданным изготавливать водочку и открыто ей торговать. Правда, четверть века спустя он поумнел и отдал эту привилегию исключительно шляхте. Вот мы выпьем по глотку за упокой души короля Яна Олбрехта, и по стаканчику во славу Речи Посполитой! - Пан Мечислав вернулся к столу с пыльной бутылкой.
Страницы: [ 1 ] [ ] Сайт автора: http://www.proza.ru/2017/05/26/1549
Читать из этой серии:»
»
»
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 85%)
» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 75%)
» (рейтинг: 82%)
» (рейтинг: 62%)
» (рейтинг: 81%)
» (рейтинг: 88%)
» (рейтинг: 87%)
|