|
|
| | Я понимаю, что люди, ещё не попробовавшие на своей шкуре всю прелесть РЖД, не смогут по достоинству оценить вкус этого маленького нюанса. Наверное, всё вышеперечисленное касается не только студенток - психологов, но и студенток - врачей, студенток - юристов и т. Д. Мне же выпала честь иметь дело только с девушками - психологами, причём дважды. Первый случай, который произошёл год назад, был описан в моём рассказе "Отзомбировала" , второй же случай произошёл совсем недавно. | | |
|
|
|
| | Сказать правду? Но ведь если не до конца, это не считается? Да и тот другой раз, она даже не сосала, просто лизнула, как он обильно кончил. А на скамейке так вообще не считается, хотя она там и кончила впервые в жизни. Так ведь от его пальца: ну хорошо, пальцев: Боже, но как же хорошо тогда было, куда лучше чем первый раз " по-настоящему", с красным пятном на прстыне и не самыми приятными воспоминаниями. | | |
|
|
|
| | Сперма выходит резкими толчками, мальчик захлебывается, в его глазах темнеет, и в это время, будучи на грани обморока, он вдруг понимает, что нестерпимая боль сменилась неожиданно таким же нестерпимым наслаждением, что хуй в его заднице ходит поршнем вверх-вниз, заставляя его прямую кишку сжиматься в судорогах удовольствия, и он начинает сам насаживаться на этот поршень своей попкой, заставляя и умоляя Большого засадить ему глубже...И когда Большой, выпустив в его задницу струю спермы, отваливается от него, дырочка остается открытой, бардовой, истекающей белыми хлопьями и умоляющей отъебать ее еще и еще...Потом мальчик не помнит, кто и чем засаживает в эту его голодную задницу, кажется, отъебав его по разу каждый, кто то из них засовывает в нее два, три, четыре пальца, а потом целый кулак, сжимая и разжимая его... ( дописав до этого места, я срываюсь со стула, хватаю самый большой резиновый член, судорожно запихиваю его в свою девочку, трахая себя и кончая, и визжа, и снова кончая...У меня первый день месячных, я чувствую себя течной похотливой сучкой, поэтому запихиваю в пизду член до конца, сажусь на него к компу и ерзая и насаживаясь на него, постанывая, продолжаю писать...вау!!!) | | |
|
|
|
| | На самом деле, я вовсе не то хочу сказать. Без тебя моя жизнь становится бессмысленной. Без твоей улыбки я не могу начать новый день. Если я не вижу тебя, то день становится хмурым и безрадостным. Я не знаю, как я буду жить без тебя. Когда ты уйдешь, я, скорее всего не захочу больше оставаться одной: Мне достаточно той темноты и страха, которые есть у меня в душе. Пусть твой выбор и твое решение не зависят от тех слов, которые я произнесу сейчас. | | |
|
|
Рассказ №21904
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Суббота, 28/09/2019
Прочитано раз: 20752 (за неделю: 1)
Рейтинг: 23% (за неделю: 0%)
Цитата: "Мама отбрасывает волосы, короткое каре, вздергивая голову. Ее грудь, не стесненная бюстгалтером, подпрыгивает под тонкой тканью. Мне отчетливо видны вставшие соски и моему перчику это почему-то очень, очень приятно. Я хочу его погладить, но понимаю, даже сквозь сон, что нарушу волшебство этих утренних часов и терплю. Мой взгляд скользит по маминой фигуре, от тонкой шеи, что кажется такой изящной под гривой русых волос, до места, где задравшаяся ночнушка почти показала мне ее попу, и я почти не слушаю, о чем она говорит. - Григорий Иваныч, если деньги срочно отдать надо - я на работе займу и в обед могу зайти, отдать вам - льется мамин голосок - Хорошо, тогда к часу заходите, я забегу. Я снова засыпаю, времени еще навалом...."
Страницы: [ 1 ]
Шел 94й год, в стране, еще недавно бывшей какой-никакой державой, давно наступила анархия. Мой отец, военный, умер в один день с началом очередной Олимпиады. Денег ему платили, как я сейчас понимаю, немного, но у нас хотя бы была служебная квартира, из которой нас почти сразу и выселили. Моя мама, до того преподававшая французский в одной из школ северной столицы, и содержать нас, и снимать жилье в Питере не могла. Какое-то время мы мыкались по знакомым, но это быстро закончилось - я отчетливо помню этот день, третье марта 1994го. Тогда, после очередного переезда, мы бросили свои невеликие пожитки в комнате коммуналки, которую нам сдал дед Гриша - вроде бы дальний родственник отца или, может, какой-то его знакомый.
Утро было туманным и, несмотря на начавшуюся вроде весну, здорово морозным. Меня, четырнадцатилетнего распиздяя, разбудил звонок пожелтевшего от времени дискового телефона - сквозь неразвеявшийся еще сон я увидел, как мама выбежала в из своего закутка за шкафом, подняла трубку. Все было так, словно сон продолжался, поэтому я не нашел ничего постыдного в том, что мой перчик приподнял трусы - конечно, маму я не хотел. Просто вся эта обстановка - сонное тепло, длинноногая, не старая еще блондинка в короткой ночной рубашке наклоняется над обшарпанной тумбочкой, снимая трубку. Черная ночнушка задирается, открывая крепкие белые бедра все выше и выше - еще чуть-чуть и покажутся трусики.
Мама отбрасывает волосы, короткое каре, вздергивая голову. Ее грудь, не стесненная бюстгалтером, подпрыгивает под тонкой тканью. Мне отчетливо видны вставшие соски и моему перчику это почему-то очень, очень приятно. Я хочу его погладить, но понимаю, даже сквозь сон, что нарушу волшебство этих утренних часов и терплю. Мой взгляд скользит по маминой фигуре, от тонкой шеи, что кажется такой изящной под гривой русых волос, до места, где задравшаяся ночнушка почти показала мне ее попу, и я почти не слушаю, о чем она говорит. - Григорий Иваныч, если деньги срочно отдать надо - я на работе займу и в обед могу зайти, отдать вам - льется мамин голосок - Хорошо, тогда к часу заходите, я забегу. Я снова засыпаю, времени еще навалом.
В восемь утра мама, уже собранная, накрашенная и пахнущая какими-то особенным, официально-отчужденными духами, будит меня. На ней уже не ночнушка, а все скрывающий пиджак с набитыми ватой плечами и юбка-карандаш из какой-то плотной, невзрачной ткани - учительская униформа. "Так, молодой чемодан, я на работу, а тебя ждет школа. Вставай-вставай, петушок пропел давно, - мама присаживается рядом на диванчик и надевает сапоги на каблучках. На миг ее юбка чуть отъезжает, показывая совсем немного стройных ног, чуть выше колена, и я снова, как вспышкой, вспоминаю утреннюю сцену. Мой маленький перчик подпрыгивает и в этот раз вполне осознанно. Я отвожу взгляд, испугавшись, что мама только по нему все поймет. И будет ужасненько стыдно. Ужасненько-ужасненько. "Ну, не вешай нос, гардемарин! - улыбается мне мама, вскочив с диванчика - увидимся вечером!"
Школа, где преподает мама - на другом конце Петербурга. Я же должен ходить в местную хмызню, поэтому и выходить из дома я могу позже. Хотя выходить я никуда и не собирался, ученик я был и так далеко не из первых, а в свете постоянных переездов и смен одной школы на другую - посещал родной седьмой класс не чаще двух раз в неделю. Тогда, во времена всеобщего упадка, это было не то, что бы у всех и всегда, но и редкостью тоже не было. Я вылез из постели часам к десяти, послонялся по нашим десяти квадратным метрам, сходил в туалет. Успел пообедать остатками вчерашних макарон, когда вдруг вспомнил, что к часу заявится дед Гриша, да и мама должна зайти с работы - утром они, похоже, о плате за комнату говорили. Взглянув за окно я расхотел шароебится по улице - за окном было от силы градусов десять. Недолго думая, я забрался в платяной шкаф, разделяющий нашу "гостинную" и "спальню", запасшись книжкой о Бешеном - шкаф шкафом только назывался, это было неказистое сооружение из гипсокартона и досок, щелястое и скрипучее, и света через те щели было вполне достаточно для чтения.
Страницы: [ 1 ]
Читать из этой серии:»
»
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 51%)
» (рейтинг: 78%)
» (рейтинг: 20%)
» (рейтинг: 49%)
» (рейтинг: 87%)
» (рейтинг: 66%)
» (рейтинг: 81%)
» (рейтинг: 63%)
» (рейтинг: 37%)
» (рейтинг: 0%)
|