|
|
| | Леди сидела в шезлонге попивая прохладительный напиток созерцая окружающее, в полной беззаботности и понимания восприятия отдыха каким он должен быть. Она как будто наконец-то полностью скинула с себя тяготы повседневной жизни дома, которые как грузы тянули вниз, не давая дышать полной грудью и видеть окружающее в таких красках! Какая-то лёгкость не только внешне, но и внутренне появилась. Леди целиком получала удовольствие от всего! В этом раю, растворились все мысли, кроме одной! Мысль - о нём!! Практически всё время - о Серже! Думала, может ночью она не будет думать, потому что спит, и то, эта - "зараза ", приходит во сне!!!) Переключив с мыслей на взор, она любовалась своей малышкой плескавшейся в воде и солнце, это единственный человечек который получает в полной мере от всего окружающего удовольствие, с улыбкой отметила себе Натали!!! Дочка, получала и впитывала в себя все радости детства - внимание, заботу и любовь!!! И ничего не надо было отдавать в замен!!! Не думаешь, а только - получаешь!! Наверное, самое счастливое время?? ! Когда естественные улыбка и смех приносят столько счастья и упоение - маме!!! Натали любовалась дочуркой, хоть - она отдохнет по полной!!! | | |
|
|
|
| | Мать вышла на улицу хлопнув входной дверью а я пошел в туалет поссать и по пути заглянул в ванную в надежде на то что мать не убрала свои трусы из корзины, хотелось опять понюхать их и подрочить перед школой. Белья на веревке в ванной уже не было, а вот ее белые трусы лежали на месте, но были вывернуты с изнанки на лицо. Значит мать утром зайдя в ванную смотрела на свои трусы и вывернула их назад и наверняка заметила мою сперму на промежности трусов. Конечно мать, думал я выворачивая мамины трусы на изнанку, ну не отец же их вывернул назад и положил в корзину? Я же четко помню что когда я утром дрочил и нюхал их то не стал обратно выворачивать а так и оставил с вывернутой промежностью и спермой на ней. Блаженство, мама милая, как же сладко пахнет твоя писька, думал я вдыхая аромат маминых трусиков и дроча при этом член, опять вспомнил большой чёрный треугольник у мамы в низу живота, который проступал у неё сквозь ночнушку. | | |
|
|
|
| | Тут началось самое страшое!!! Ублюдки затащили Еланку В подвал, Юрик сказал что хочет стать первым и стал трахать ее, Елана кричала и умоляла отпустить ее, но Юрик был не так прост. Сначала он трахал ее в П"зду, потом захотел отведать попки, которая так и говорила "Хочу". | | |
|
|
|
| | Не дожидаясь следующих ударов, я покорно убрал руки и стоял, потупив глаза. Странно, но член и не думал падать, он стоял просто вызывающе. Как это может быть? Ведь меня так унижают. Что со мной? До этого я не испытывал столь сильного возбуждения. | | |
|
|
Рассказ №17950
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Среда, 03/02/2016
Прочитано раз: 16570 (за неделю: 9)
Рейтинг: 34% (за неделю: 0%)
Цитата: "Лихорадить тут же перестало, но что удивительно, приятные ощущения в паху резко усилились. Свист и вторая розга, еще больнее, хлестко опустилась на меня. Первый десяток я воспринял довольно терпимо, а вот дальше праздничное настроение быстро улетучилось, и каждая новая розга давалась все тяжелее и тяжелее. Секла Екатерина Ивановна, не спеша, давая возможность, как следует прочувствовать каждый полновесный удар. Впоследствии выяснилось, что она имела большой опыт (неоднократно порола дочь и внучку) . После каждого десятка, розга заменялась на новую. После сорокового удара, мне с большим трудом удавалось сдерживать себя, что бы не кричать от боли и не елозить по скамейке, из боязни показаться слабаком и получить отказ в следующей порке. Несмотря на дикую боль, в низу живота полыхал костер и я чуть было не кончил под розгами...."
Страницы: [ 1 ]
Мне тогда было пятнадцать лет. Жили мы с мамой в центре Ленинграда, в коммуналке. Наша соседка Екатерина Ивановна, крупная женщина, лет пятидесяти, с тяжелым характером, работала дворником при каком-то ленинградском вузе. Поэтому, между входными дверями на лестничную клетку, среди всякого хлама, неизвестно зачем, хранились несколько новых метел, какими метут дворы. Мама ушла на работу, а я болел и маялся от безделья в кровати, лежа на животе. И вдруг, мне привиделось, что меня секут розгами и делает это Екатерина Ивановна!
Явственно ощущалась каждая розга и начал сладко ныть низ живота. Продолжалось это, пока я не кончил, бурно и с необыкновенным наслаждением. Через некоторое время, когда стал возвращаться реальный мир, мне захотелось писать. По дороге в туалет, услышал звон посуды, и ноги сами понесли на кухню. Екатерина Ивановна, вытирая полотенцем посуду, неодобрительно взглянув на меня, спросила: "Лодырничаешь?". Переминаясь с ноги на ногу и почувствовав, внезапно наступившую, сухость во рту, я немеющим языком, попросил: "Екатерина Ивановна, пожалуйста, высеките меня". И упав на колени, начал неистово целовать ее руку.
От неожиданности уронив чашку, она зло посмотрела на меня, но увидев мои жалостливые, просящие глаза, внезапно подобрев, спросила теплым голосом: "Очень хочется? Прямо невмоготу?" Нервно сглотнув, я с трудом выдавил: "Очень! Очень хочется! Очень прошу Вас высечь меня!" Екатерина Ивановна, улыбнулась: "Ну, хорош, хорош, высеку, обещаю! Розгами или ремнем?" Поняв, что порка неминуема, меня охватила безумная радость, и с трудом преодолев желание закричать от счастья, попросил: "Лучше розгами, Екатерина Ивановна". Одобрительно кивнув головой, соседка поинтересовалась: "А как тебя высечь? Понарошку или по настоящему, как меня молодую, покойный отец, драл?" "Пожалуйста, по-настоящему!" - выдохнул я. "А ты розги приготовил? Нет? Так чего ж просишь выпороть тебя? Ладно, не плачь, сейчас соорудим!" - сказала она и приказала налить воды в бак для кипячения белья и поставить его на плиту. Когда закипит, засыпать пачку соли и размешать. Пока грелась вода, достала новую метлу и разложила ее на ветки.
Затем, Екатерина Ивановна ловко связала тесьмой четыре прута в пучок и велела мне приготовить еще десяток. К тому времени, когда закипела вода, я закончил изготовление розог и опустил их в бак, предварительно посолив и помешав воду. Соседка похвалила меня за расторопность и легла вздремнуть, наказав разбудить ее через час. Этот час превратился в нескончаемую вечность. Я метался по квартире - из комнаты на кухню и обратно. Мне казалось, что все это сон и только вид бака с розгами, спасал меня от отчаяния. Сладкое чувство внизу живота, периодически, превращалось в тянущую ломоту. Наконец, устав от ожидания, за пять минут до конца срока, я постучал в соседскую дверь и услышал: "Нетерпится? Так порки хочется? Щас, я тебя ублажу!" Открылась дверь и на пороге, громко зевая и лениво потягиваясь, появилась Екатерина Ивановна на ходу застегивающая халат.
Крепко шлепнув меня рукой по попе, она произнесла: "Пошли, я тебя высеку!" и от этих угрожающих слов, я почему-то почувствовал себя на верху блаженства. Мы прошли на кухню, где вдоль стены стояла высокая скамейка, на которой в корыте, обычно стирали белье. "Выдвини скамейку на середину, снимай штаны и ложись!" - приказала соседка. Выставив скамью и приспустив треники, лег. Трусы опускать постеснялся, так как наивно полагал, что вид стоящей вдоль живота пиписьки, мог не понравиться женщине. "Прописываю Андрюше полсотни розог, плюс десяток за неснятые портки и плюс пяток за то, что разбудил раньше времени. Всего: шестьдесят пять!" - подсчитала Екатерина Ивановна и тут же добавила: "Будешь вертеться и орать, заткну рот, привяжу к лавке и высеку до крови! А после даже и не проси, сечь не буду!" Затем стащила с меня трусы до колен, достала из бака розгу, стряхнула с нее воду и спросила: "Не передумал? Нет? Ну, тогда держись! Ох, как я сейчас тебя выдеру: Неделю, как конь, стоя спать будешь!" В предвкушении ожидаемой порки и от прохладной скамьи меня начало мелко лихорадить. Тут послышался свист и первый удар розги, очень больно впился в попу.
Лихорадить тут же перестало, но что удивительно, приятные ощущения в паху резко усилились. Свист и вторая розга, еще больнее, хлестко опустилась на меня. Первый десяток я воспринял довольно терпимо, а вот дальше праздничное настроение быстро улетучилось, и каждая новая розга давалась все тяжелее и тяжелее. Секла Екатерина Ивановна, не спеша, давая возможность, как следует прочувствовать каждый полновесный удар. Впоследствии выяснилось, что она имела большой опыт (неоднократно порола дочь и внучку) . После каждого десятка, розга заменялась на новую. После сорокового удара, мне с большим трудом удавалось сдерживать себя, что бы не кричать от боли и не елозить по скамейке, из боязни показаться слабаком и получить отказ в следующей порке. Несмотря на дикую боль, в низу живота полыхал костер и я чуть было не кончил под розгами.
В последнюю пятерку, женщина выложилась полностью, да так что эта боль запомнилась на всю жизнь. И вот ведь парадокс - самые болезненные и самые сладкие пять последних ударов розгой. Закончив пороть, Екатерина Ивановна похвалила меня: "Молодец Андрей! Даже не пикнул! Захочешь еще - обращайся. Высеку с удовольствием!" Я вскочил с лавки и, с благодарностью, надолго припал губами к руке женщины, руке которая только что безжалостно меня высекла и при этом подарила огромное счастье!
Страницы: [ 1 ]
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 67%)
» (рейтинг: 64%)
» (рейтинг: 86%)
» (рейтинг: 75%)
» (рейтинг: 74%)
» (рейтинг: 79%)
» (рейтинг: 34%)
» (рейтинг: 43%)
» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 65%)
|